Ваге Ованнисян, член группы «Альтернативные проекты», побеседовал с Ара Айвазяном, бывшим министром иностранных дел Республики Армения и членом-учредителем Общеармянского совета дипломатов. Ниже мы приводим его слова:
« V. H. — Вы стали министром иностранных дел через несколько дней после 9 ноября 2020 года, в самые сложные и неопределенные дни в истории нашей страны. Я предлагаю начать наш разговор с тех дней. Существовала ли возможность стратегического расчета или планирования, или работа велась на ежедневной основе? Каким был шок в дипломатическом корпусе, как трудно было осознать, что ты — министр иностранных дел побежденного государства, но обязан продолжать работать с позиции непобежденного государства. Оглядываясь назад, скажите, каковы были ваши личные приоритеты?
А.А. — Прежде всего, следует отметить, что наши общественные институты не были готовы к надвигающейся катастрофе, если можно так выразиться. Было создано фундаментальное впечатление, будто весь мир знает о надвигающейся войне, за исключением Армении, не говоря уже о некоторых аналитиках. Тем не менее, следует отметить, что всегда легко делать «правильные» анализы и заявления в ретроспективе, а сегодня нет недостатка в часто противоречивых заявлениях, главная цель которых — найти или наказать виновных в трагедии 2020 года. Я не хочу ввязываться в подобные дебаты, но постараюсь изложить некоторые соображения, которыми руководствовался я и высший дипломатический персонал министерства в этот сложный период.
Прежде всего, в нашем дискурсе принято различать 1-ю, 2-ю (четыре дня в 2016 году) и 3-ю Карабахские войны. Действительно, в 1994 году после бессрочного перемирия военные действия были прекращены, но в нашем коллективном сознании укоренилась мысль о том, что война закончилась. Однако, на мой взгляд, это были разные этапы неразрывной войны, потому что война — это не только сражение на поле боя. В этом смысле 9 ноября 2020 года лишь положило конец военным действиям, и война вернулась в сферу дипломатии. Осознавая сложную ситуацию, в которой оказались два армянских государства, мы, тем не менее, верили, что пережитая трагедия не является смертным приговором. Появление нашего министерства с настроем непобедимого человека было именно в русле этой логики, а не проявлением жизненного патриотизма.
История полна убедительных примеров того, как страны, потерпевшие поражение на поле боя, смогли оправиться благодаря проницательной дипломатии.
Второе: среди традиционных и важных функций, главная и ключевая роль дипломатии заключается в том, чтобы на основе глубокого анализа различных открытых, закрытых и секретных информационных потоков давать правильные оценки меняющейся ситуации в сфере безопасности и вырабатывать соответствующие рекомендации, вытекающие из них. Я ни в коем случае не хочу исправлять фатальные ошибки, допущенные теми, кто принимал решения, но следует также признать, что 27 сентября 2020 года не созрело за месяц или два. Это была кульминация, подобно тому как извержению вулкана предшествуют глубокие, незаметные и невидимые внутренние брожения и процессы.
Тем не менее, чтобы найти выход из сложившейся ситуации, необходимо было как учиться на своих ошибках, так и, чтобы перейти к правильному поведению, понять, почему рухнул сложившийся статус-кво. Я бы только добавил, что малые войны часто предшествуют, сопровождают или следуют за большими войнами, и в этом смысле 2020 год стал прелюдией к неизбежному краху баланса сил в более широком смысле.
Мы разработали краткое видение среднесрочной стратегии, но реальность послевоенного периода диктовала повестку дня, поскольку мы были вынуждены почти каждую неделю сталкиваться с новой кризисной ситуацией и искать способы усилить процессы деэскалации, не переходя при этом «красных линий».
Эффективность дипломатии сильно ограничена в условиях продолжающегося и затяжного кризиса, и именно в такой ситуации мы оказались в месяцы после ноября 2020 года.Во-вторых: среди традиционных и важных функций, главная и ключевая роль дипломатии заключается в том, чтобы на основе глубокого анализа различных потоков открытой, закрытой и секретной информации давать правильные оценки развития ситуации в сфере безопасности и вырабатывать соответствующие рекомендации, вытекающие из них. Я ни в коем случае не хочу исправлять фатальные ошибки, допущенные теми, кто принимал решения, но следует также признать, что 27 сентября 2020 года не созрело за месяц или два. Это кульминация, подобно тому как извержению вулкана предшествуют брожение и глубокие внутренние процессы, которые остаются незамеченными и невидимыми.
Тем не менее, чтобы найти выход из сложившейся ситуации, нам нужно было как учиться на своих ошибках, так и, чтобы принять правильное поведение, понять, почему рухнул сложившийся статус-кво. Я бы только добавил, что малые войны часто предшествуют, сопровождают или следуют за большими войнами, и в этом смысле 2020 год стал прелюдией к неизбежному краху баланса сил в более широком смысле.
Мы разработали краткое видение среднесрочной стратегии, но реальность послевоенного периода диктовала повестку дня, поскольку мы были вынуждены почти каждую неделю сталкиваться с новой кризисной ситуацией и искать способы усилить процессы деэскалации, не переходя при этом «красных линий».
Эффективность дипломатии сильно ограничена в условиях продолжающегося и затяжного кризиса, и именно в такой ситуации мы оказались в месяцы после ноября 2020 года.
ВГ — Вы ушли в отставку всей командой, а затем вели себя вполне достойно, никогда не говоря ничего плохого о тех, с кем вы работали, и никогда не говоря ничего из соображений личного пиара, что могло бы повредить интересам Армении. Это было совместное решение или поведение образованного дипломата?
АА — В этот сложный период система действительно функционировала как единая команда. В такой сложной ситуации неверные решения одного человека могли привести к катастрофическим последствиям. Поэтому естественно, что решения принимались после коллегиальных и многосторонних обсуждений, в которых участвовали не только высшие должностные лица министерства, но и наши посольства, иногда даже бывшие министры иностранных дел, а также некоторые эксперты. Было общепризнано, что результаты этой серьезной проверки нашего 30-летнего института повлияют на будущее нашего государства и армянского народа. Тем не менее, когда встал вопрос о целесообразности нашей работы в министерстве, я должен со всей искренностью сказать, что вопрос о подаче совместного заявления об отставке не обсуждался. Каждый принимал решение самостоятельно.
Для каждого из нас существуют обстоятельства, которые предоставляют хорошую возможность узнать себя и других. Последние несколько кошмарных лет в некотором смысле стали рентгеном для каждого из нас и, в более широком смысле, для нашего общества.
Не претендую на оценку, но остаюсь при убеждении, что армянский дипломат должен быть прежде всего носителем твердых принципов. Поведение многих моих коллег после ухода из министерства было продиктовано неизменной позицией государственного строительства, которую никогда не сдерживали тогдашние власти.
Не претендую на оценку, но остаюсь при убеждении, что армянский дипломат должен быть прежде всего носителем твердых принципов. Поведение многих моих коллег после ухода из министерства было продиктовано неизменной позицией государственного строительства, которую никогда не сдерживали тогдашние власти.
В.Х. — После 9 ноября было два варианта. Один — придерживаться этого документа и попытаться по возможности защитить армянские интересы, другой — то, что сделало это правительство: оно пустилось в западную авантюру, просчитавшись, присоединилось к международной антироссийской коалиции, что привело к потере Арцаха и угрозе потери армянской государственности. В какой момент вам стало ясно, что правительство выбрало именно такой курс, и в чем, на ваш взгляд, заключались основные ошибки?
АА — Вы правы, было два пути, но мое понимание иное. Люди, более или менее знакомые с международными отношениями, мировой историей, дипломатическим опытом и тесно связанными с ними явлениями войны и мира, знают, что войны ведутся не для того, чтобы добиться победы на поле боя, а для того, чтобы соответствующим образом диктовать противнику свою волю. Мы вышли победителями в 1994 году, но не смогли окончательно навязать свою волю противнику.
В настоящее время ситуация складывается в пользу Азербайджана, и у двух турецких государств появилась беспрецедентная возможность закрепить свою военную победу и с помощью дипломатии. Их стратегические планы столетней давности не изменились, и оба они считают, что их «стратегический момент» настал. Я не думаю, что многие верят разговорам о мире, звучащим из Баку и Анкары; это турецкий мир, в котором Армения и армянские интересы не будут приниматься во внимание ни в коем случае.
В конце этого процесса мира не будет, будут лишь бесконечные унижения и болезненные односторонние уступки. Очевидно, что в условиях краха сложившегося миропорядка, когда международные структуры не работают, а международное право бессильно как никогда, решающим фактором в межгосударственных отношениях стала политика силы. В этой хаотичной международной ситуации сила вновь рождает силу, а побежденные и слабые вынуждены принимать то, что диктуют им победители. Такова неоспоримая реальность круговорота войн. В таких ситуациях единственным выходом является создание противодействия силе, формирование нового баланса сил и ограничение все возрастающих амбиций противника. Под контрсилой я подразумеваю как наши внутренние возможности, так и, прежде всего, приобретение естественных и конъюнктурных союзников с помощью дипломатии и сочетания стратегических интересов. Формирование альянсов. Мы уже сделали несколько многообещающих первых шагов в этом направлении. В наших условиях, я убежден, это единственный способ обеспечить стабильность и интересы Армении на долгое время.
Очевидно, что такой сценарий сложен и рискован, но достижим при условии реалистичного стратегического планирования и точных расчетов. Нынешние власти Армении предпочли другой путь, так называемый «реалистичный» подход, но в действительности они приняли волю «победителей», пойдя по пути наименьшего сопротивления, что привело к опасным и нетерпимым демонстрациям против нашей идентичности и коллективной памяти и, как следствие, к односторонним уступкам.
Наши разногласия возникли не в какой-то конкретный момент, но в результате нашей деятельности стало ясно, что представления министерства иностранных дел и политических лидеров о том, как управлять ситуацией, значительно отличаются. Игнорируя текущие реалии, в то время как каждая страна, большая или маленькая, преследует исключительно свои интересы, отодвигая ценности на второй план, нынешние власти Армении ищут союзников вокруг «ценностей». Как мы видим, в нужный момент субъекты, несущие и пропагандирующие благородные ценности демократии и прав человека, крепко спали и не защищали ни Арцах, ни Армению.
В.Х. — Армяно-российские отношения: сегодня многие ездят в Москву, встречаются с определенными кругами и говорят одни и те же старые вещи: «вместе навсегда», «давнее братство» и т.д. Дело в том, что сегодня в наших отношениях существует серьезная проблема, которую можно преодолеть грамотным пониманием ситуации и взаимными грамотными мерами. Дело в том, что сегодня в наших отношениях существует серьезная проблема, которую можно преодолеть грамотным пониманием ситуации и взаимными грамотными мерами. Очевидно, что Армении и России придется приложить серьезные усилия для восстановления отношений. На ваш взгляд, какие грамотные меры, необходимые в новой реальности, должно предпринять следующее правительство Армении и России?
А.А. — Вы совершенно справедливо отметили, что нам необходимо правильно оценивать ситуацию. Богатая история наших отношений и разнообразная глобальная повестка дня заставляют нас верить, что так будет всегда. Между тем, нам суждено пережить период радикальных преобразований, которые отразились и на наших отношениях. Сама по себе эта тема очень обширна и содержит различные нюансы, которые, возможно, являются предметом отдельного исследования. В данном формате я хотел бы сосредоточиться на аспекте безопасности, который в нынешних условиях является наиболее важным и из которого вытекает все остальное. В военно-стратегических теориях существует понятие «центр тяжести», которое обозначает фундаментальный источник силы, равновесия и стабильности, своего рода опору для ведения боевых действий.
На войне противники стремятся определить и нанести удар по «центру тяжести» противника, который может проложить путь к решающей победе. Например, в Первой мировой войне таким центром был Западный фронт, а во Второй мировой войне — Восточный фронт. Кроме того, «центр тяжести» может состоять из крупных инфраструктурных узлов, столиц, лидеров (Адольф Гитлер) и, наконец, союзников. На мой взгляд, наш «центр тяжести» — это сочетание наших вооруженных сил и армяно-российского союза. Очевидно, что в результате стечения обстоятельств и процессов важнейшее звено наших стратегических сдерживающих сил — армяно-российское стратегическое сотрудничество — было нейтрализовано, что оказало фатальное влияние на то, что произошло дальше.
И мы приходим к логичному вопросу: почему так произошло? Очевидно, что проблемы связаны с неверными или краткосрочными ситуационными расчетами, а также с пересмотром приоритетности интересов в связи с изменением глобальной ситуации. Наконец, необходим глубокий анализ недостатков двустороннего и многостороннего сотрудничества в сфере безопасности (ОДКБ). Для меня совершенно очевидно, что позиция России по арцахскому вопросу, безусловно, будет играть важную роль в наших отношениях.
Полагаю, что нынешняя ситуация не может устроить ни Армению, ни Россию. Этот период нестабильности и неопределенности, к сожалению, продлится еще долго, и даже прекращение военных действий в Украине не принесет мира, а наоборот, обернется долгосрочным разрушительным противостоянием и новыми угрозами. В этих условиях любая страна, даже самая богатая ресурсами, будет как никогда нуждаться в партнерах и союзниках, так же как и Армения жизненно нуждается в надежных союзниках. Поэтому в определенный момент созреет необходимость обсуждения продолжения и перспектив союзнических отношений без взаимных обвинений, на основе обязательств по обеспечению безопасности взаимных интересов и совместного противостояния вызовам. Это не просто слова, а необходимые предпосылки для принятия двустороннего стратегического поведения.
Совместное формирование надежной, взаимовыгодной и эффективной модернизированной архитектуры безопасности, основанной на согласованном политическом и стратегическом видении, станет залогом долгосрочного сотрудничества в экономической, гуманитарной и других областях. В противном случае некоторые прогрессивные направления нынешнего сотрудничества окажутся под обломками ожидаемых и неожиданных колебаний геополитических потрясений.
ВГ — Предположим, что в Армении сформировано новое сильное правительство. Каковы основные направления внешней политики Армении после восстановления после войны?
А.А. — Мы должны четко понимать, что любое новое правительство столкнется с настоятельной необходимостью преодолеть множество проблем. Тем не менее, наиболее серьезные вызовы будут по-прежнему угрожать с внешнего фронта. Я убежден, что в ближайшие годы именно сфера внешней политики будет находиться в центре обороны нашего государства. Главной задачей в этом отношении будет способность нового правительства вернуть внешнюю политику, как логическое продолжение внутренней, в ее естественное русло. Сегодня, на мой взгляд, ситуация перевернулась с ног на голову, и внешние факторы и игроки оказывают существенное влияние на наши решения.Во-вторых, внешняя политика должна иметь содержание, отражающее наши стратегические цели. В нынешних условиях необходимо реалистично переформулировать наши среднесрочные и долгосрочные национальные интересы и цели, наметить и спланировать средства их достижения. Любая внешняя политика, оторванная от национальных интересов, не только превращается в имитационную деятельность, но и делает уязвимой обороноспособность страны. Даже самая глубокая дипломатия не может эффективно функционировать, если она не находит понимания и поддержки у большинства общества. Следующие власти должны обеспечить понимание логики внешнеполитических решений политическим миром и широкими массами общества, а также сформировать национальный консенсус по нашим «красным линиям».
Наконец, мы часто фиксируем неполное состояние нашего стратегического мышления. В то же время необходимо помнить, что люди, реализующие эти идеи и цели, — это отдельные личности. Полученный нами положительный и отрицательный опыт говорит о том, что наличие стратегического мышления является необходимым, но недостаточным условием. Оно будет эффективным только в том случае, если всегда будет сопровождаться последовательным поведением лиц, принимающих решения, и тех, кто отвечает за их реализацию.
Основной источник: tert.am